В ходе эволюции гоминиды утратили ключевую способность млекопитающих: быстро бегать на четвереньках. Трудно представить себе лошадь, галопирующую
на задних ногах. А человек передвигается именно так! (По крайней мере, если старается после лекций успеть на электричку.)

Поэтому человек приобрел очень странное тело, которое не имеет аналогов в природе. Походка птиц, на первый взгляд сходная с человеческой, имеет
серьезные отличия. Чтобы сымитировать ее, надо глубоко наклониться вперед, стать на цыпочки, коленями коснуться ребер, а головой делать сильные
толчки при каждом шаге. (Попробуйте так походить на досуге…)

Такая конструкция тела делает человека плохим стайером (до 22 км/час, у зверей того же размера – 30-60 км/час) и еще худшим спринтером (до 36
км/час, у зверей – 60-100 км/час).

Однако гоминиды (вероятно, уже на этапе Homo erectus) научились подолгу ходить на «черепашьей» для крупных млекопитающих скорости – 4-5 км/час.
Дело в том, что осанистый человек тратит значительно меньше энергии на удержание веса тела, чем четвероногий зверь. Ведь носить груз на голове
(научившись держать баланс) гораздо легче - чем на спине, стоя при этом на четвереньках! (Тоже попробуйте.)

«Мутантное» тело породило множество биомеханических проблем, решение которых было возложено на пояс нижних конечностей. Область таза стала сложной
конструкцией, справляющейся с крайне противоречивыми задачами.
1. Для быстроты бега таз требовалось сделать как можно уже, а для рождения детей с большой головой – как можно шире. Несоблюдение каждого из этих
условий грозило смертью.
2. Таз стал служить «днищем» туловища, удерживая немалый вес (включая матку с плодом). Одновременно к нему крепились мощнейшие мышцы,
поддерживающие тело в вертикальном положении и толкающие ногу назад. Вдобавок таз оказался седалищем - на него плюхались и падали, на нем подолгу
покоилось все тело. Для каждой из этих функций требовалась особая архитектура костных выростов и внутренних трабекул, связок и фасций, сосудов и
мышц.
3. Тазовая область обеспечивала сексуальную активность – она воспринимала тактильную информацию, обеспечивая непростые механизмы сексуального
возбуждения, а также интромиссии и фрикций.
4. В обязанности таза вменялось не только быть «чашедвигателем», но и обеспечивать дефекацию и уринацию – причем весьма аккуратным образом,
поскольку выделения повреждают кожу и привлекают паразитов.
5. Наконец, тазовая область приняла на себя функции «пресс-службы». Она была основным (после лица) этологическим маркером. От нее требовалось,
чтобы единожды глянув, нюхнув или пощупав, можно было определить: индивидуальность, пол, ранг, возраст, сексуальную готовность, состояние здоровья
и физическую форму человека.

Так в природе появился один из самых элегантных биомеханических проектов – человеческая задница. Это великолепное решение, гораздо более
качественное и сложное, чем цветок орхидеи или раковина золотой каури. Задница воплощает самый фундамент человеческого существа и обладает
ошеломляющей красотой, она заставляет онеметь самых болтливых и расхохотаться самых серьезных. Подобную многофункциональность выполняет еще только
одна природная структура – человеческое лицо. Но на нём не сидят!

Отношение к заднице неоднозначное. Прямо сказать, неуважительное отношение! Этот объект мира считается не только непристойным и отталкивающим, так
еще и лишенным брутальности и крутизны. Помнится, Сальвадор Дали жаловался, что сюрреалисты «на любую задницу смотрели очень косо».
Парадокс в том, что наименее брутальным считается мужской зад, мощный, как два сыра. Так для представителей категории «мачо» вполне допустим
интерес к женской попе и анальному сексу, это даже приветствуется. Однако аналогичный интерес к формам со знаком «марс» окутан гомофобическим
отвращением, презрением и страхом.

При всем к нему неуважении, зад интересует людей чрезвычайно! Взгляд, обозревающий фигуру, невольно сосредотачивается на чередовании впадин и
выпуклостей ее кормы. Картина мира - вовсе и не картина, если в ней нет чьей-то фигуристой попы. Мужчин волнуют женские - так называемые «бёдра».
Женщины (и педросексуалисты) неравнодушны к мужским задам – среди коих, правда, эстетичные экземпляры встречаются крайне редко…

Есть мнение, что и выпуклость женской груди (не имеющая функционального значения) эволюционировала, как способ создать «дополнительную попу»,
увеличив аттрактивность женского тела. Мужскому телу такая аттрактивность была ни к чему, и даже вредна (сбивала с репродуктивного толку и
царапала самооценку). Поэтому не сложилось у мужчин ни грудей, а окорока их внушают оторопь. Особенно скверно они выглядят у архаичных групп. Но
совсем противной попе быть нельзя: ведь это маркер важнейшей способности Homo sapiens – много ходить, быть мигрантным приматом.

Как и лицо, попа прошла через расовый отбор, породивший межгрупповое разнообразие. У рас западного ствола (негроидов, капоидов, европеоидов) зады
в целом более элегантные, чем у более архаичных рас восточного ствола (австралоидов, америндов, монголоидов).

Даже при сходных морфологических тенденциях (пигмеоидность, стеатопигия, тропическая вытянутость, арктическая коренастость) расы приобретают
разное «выражение задницы». Например, при стеатопигии (повышенном жироотложении на попе): у бушменов жирок распределяется равномерно по всей
ягодице, а талия и ноги остаются «тощими», у андаманцев больше жира в верхней части попы и спереди бедер. У восточных европеоидов он расплывается
по бокам, в области вертелов и подъягодичной складки, а у западных европеоидов жир часто откладывается на талии, а центр и низ ягодицы плоские.

Самая красивая форма попы у негроидов. Но самая востребованная (судя по глобальному анализу посещений порностраниц) – задница средних европеоидов,
особенно западных. Вероятно, потому, что в ней больше выразительных деталей, цветов. Угловатость попы западных европеоидов соответствует их
сильной профилировке лица (причина - в общей долихоморфности тела). Зато обладатели архаичной физиономики – австралоиды – имеют и самую
непривлекательную задницу в мире.

Кроме того, попа проявляет внутригрупповые вариации. Зады мускулярного, торакального, дигестивного и астеноидного типа имеют настолько заметные
различия, что с одного взгляда можно выявить конституциональный тип. Другие части тела, например, стопа, колено, шея, а уж ухо! – такой информации
не дадут.

Влечение к заднице занимает достойное место в ряду этологических странностей человека. Из животных так же много внимания при коммуникации ей
уделяют только собакоголовые обезьяны и псовые. Но репертуар воздействий у человека гораздо шире. Если собака только понюхает, если обезьяна
понюхает, потрогает и почешет, то люди стремятся попу щипать и щупать, пороть и шлепать, лобзать и кусать, внедрять в нее пальцы и пенисы, клизмы
и жезлы, обсуждать, разглядывать, втыкать иголки, давать пинка - и всё это доставляет им необычайное волнение. Анальная интромиссия – вещь очень
редкая среди млекопитающих – у человека составляет значительный процент (10-60%) как гомо- так и гетеросексуальных контактов.

Почему вообще возникло такое влечение? Ведь оно противоречит природе, которая не создала ни любриканта, ни защиты уретры от инфекций. Можно
объяснять этот интерес перенаселенностью – в ее очагах действительно известны традиции «римской» любви. Мол, природа направляла поток семени в
бесплодное русло, чтобы снизить рождаемость. Контраргумент: анальный секс практиковался и в довольно разреженных и архаичных социумах (эскимосы,
папуасы, некоторые африканские племена, америнды). Однако численность этих «присваивающих» племен тоже находилась на пределе экологической емкости
территории. Кроме того, попа в этих племенах не имела самостоятельной эстетической ценности, являясь лишь механическим «вариантом» влагалища. Зато
при колоссальной скученности больших городов задница приобретает гипертрофированную значимость – ее изображают и разрисовывают, фотографируют и
демонстрируют, накачивают и наращивают, страхуют и продают. А по особым праздникам вручают некий «символ любви», не имеющий ни малейшего сходства
с анатомическим сердцем, зато чрезвычайно напоминающий попу.

В массовом сознании сталкиваются негативные и позитивные аттитюды. Зад – это весьма сакрализованный объект мира. В ней помещают Кундалини и
священную кость, os sacrum. Обозначение зада чрезвычайно популярно в мемосфере («жопа» – 10 млн. гуглей, bum – 25 млн., ass – более 200 млн.), и в
разговорной речи. Ее названия многообразны. Однако – как ни странно – научного и «официального» наименования задница не имеет! Наука ее как бы не
замечает: нет никакого термина ни в анатомии, ни в антропологии, ни в психологии (забытый афедрон не в счет). По меткому народному выражению «жопа
есть, а слова нет». Избегают ее и словари. Обнаруженное в Сети «он-лайн толкование» - просто уморило. Слово «попа» - одно из первых, что выучивает
младенец, однако в учебниках и словарях русского языка его не найти. Даже в «народной» Википедии статья «задница» была опустошена и переадресована
на более благопристойное: «ягодицы».

Но этот эрзац вовсе не раскрывает телесной структуры попы! Она ведь включает в себя не только ягодицы, но и шесть тазовых костей, крестец и
копчик, перианальную область и собственно анус, трохантерную зону, ромб Михаэлиса, а также выразительные складки кожи, пигментированные зоны и
пучки волос. Природа позаботилась, чтобы этот комплекс мгновенно воспринимался созданием как единый гештальт: «зырьте, жопа!». Если же взглянуть
на ягодицы per se, будь их хоть пятнадцать штук – такого впечатления не возникнет.

Смех смехом, но этот гештальт весьма непрост. Его разрушает любая помеха: задница перестает быть «голой жопой» в присутствии прозрачного бикини
или даже ниточки стрингов. Перечеркивая обнаженность, эта скромная нитка придает ей «законность», юридическую дозволенность пребывать в людном
месте или на добропорядочном фотосайте. Хотя эта мнимая прикрытость - такое же суеверие, как и «нитка от сглаза», которую некоторые аборигены
носили вокруг талии.

Одежда в разные эпохи - и скрывала – и подчеркивала зад. Для этого использовались: турнюры, кринолины, обтягивающие лосины, каблуки, усиливающие
поясничный прогиб, высокий пояс, зауженная талия, длинный разрез на облегающем платье.

Правда случались и периоды глухой задничной депрессии. В 1990-х подросткам велели носить мешковатые брюки или бриджи и длинные рубахи навыпуск,
которые абсолютно маскировали зад, делали тело бесполым и лишенным индивидуальности. Вместе с кепкой, лохмами, темными очками, бесформенными
кроссовками и пузырем баблгама на губах они идеально укрыли приватность молодого тела, сделав его абсолютно дозволенным для экспозиции. Однако
попа пробила себе путь к свободе: брюки утеряли пояс, открыли поясницу, а затем и вовсе сползли, открыв замечательную картину: попа вылезает до
самого копчика, но при этом не считается голой! (К сожалению, эта мода проходит – грядут политкорректные комбинезоны, застегнутые до самых ушей…)

Причина столь двойственного, позитивно-негативного отношения к заднице не вполне ясна. Объяснить это одной лишь закаканностью и обрюзгшим видом
нельзя, ведь в цивилизованном мире уже приняты чистота и ухоженность тела. Полагаю, всё дело в демонах перенаселенности, которые так терзают образ
зада - запрещая человеку показывать это «второе лицо», чем удваивать свою идентичность. Слишком много людей на планете – вот и выглядеть стараются
скромнее.